Под утро мне приснился странный сон:
В глаза отец Февроний смотрит строго.
Я думаю, к чему приснился он?
А на душе какая-то тревога…
Сходить бы в Храм! Но столько разных дел!
Как вырваться из них давно не знаю.
А тут ещё начальник обнаглел:
Его отчёт ему же составляю!
Устала бесконечно от всего.
Расслабиться хотя бы на мгновенье!
От жизни мне не надо ничего –
Достало всё до умопомраченья!
Проводит сутками муж в гараже:
Любимая машина поломалась.
А мне сейчас так мерзко на душе,
От этой жизни чувствую усталость.
А тут ещё ребёнок! Спасу нет!
До дому носится как ошалелый.
Поёт, шумит, лопочет всякий бред.
Дурдом стоит! Бедлам сегодня целый.
Устала и легла я на диван,
Немного полежала – задремала.
Мне снится пляж, лазурный океан,
Но что-то закричало и упало.
Я ничего тогда не поняла!
Вскочила, бегаю, а где сыночек?
Нигде его, родного, не нашла,
Услышала, кричат внизу все очень.
На цыпочках к окошку подошла,
А там лежит ребёнок на асфальте…
И рядом люди… Целая толпа,
Холодным потом пропиталось платье.
Когда спала, он прыгал на окне,
Москитка выпала с моим ребёнком.
Бегу на улицу, душа в огне,
Как будто нож всадили в селезёнку.
Я выбежала – «скорая» стоит.
Сыночка на носилках забирают,
А он в крови и неживой на вид,
Бегу к врачам, они меня хватают.
Врач пожилой мне строго говорит:
«Так это значит Вы его мамаша?»
Кричу я: «Да! Что с ним?». В лицо шипит:
«Сгубила малыша беспечность Ваша».
«Он будет жить?» «Не знаю, – был ответ, –
Серьёзные уж слишком поврежденья».
«Что делать мне?». В глазах померкнул свет,
Сейчас умру, такое ощущенье.
«Идите в Храм, молитесь за него,
Коль верите хоть чуточку Вы в Бога!».
«А что ещё?» «Да больше ничего…
И так потратил времени я много».
Мне не позволили поехать с ним,
Без силы я упала на колени.
О, если б был сынок мой невредим!
Из-за моей он умирает лени.
Звоню я мужу: «Выпал из окна!».
Забрал меня, несёмся мы в больницу…
Он повторяет: «Всё – твоя вина!
Да лучше бы тебе самой разбиться».
Кричу в сердцах: «Да сдох бы лучше ты!
Пустое место! Толку никакого!».
Ругаемся мы с ним до хрипоты,
Нас из больницы выгнали с порога.
Сидим мы на скамейке. Тишина…
Уже ругаться больше нету силы.
На Господа надежда лишь одна,
Что отведёт ребёнка от могилы.
Пошли мы в Храм, крестили где его,
А там встречает нас отец Февроний.
Он смотрит прямо в душу глубоко,
Спросил тогда без всяких предисловий:
«Случилось что?». Я в слёзы в тот же миг.
Муж отвечает: «Сын наш умирает!».
«Молитесь так, летел чтоб к Небу крик!
По милости Своей Господь спасает.
Молились с мужем так, как никогда:
Соломинка единственная это!
Что б только нас оставила беда…
Усталость проклинала, сетку, лето.
Внезапно зазвонил мой телефон,
И голос в трубке говорит: «В рубашке
Ваш сын родился, цел почти что он,
Ребро сломал и Вас зовёт бедняжка».
«Отец Февроний! – я вовсю кричу, –
Отделались всего лишь мы испугом!».
«Хвалу воздали Господу-Врачу
За то, что спас ребёнка вам с супругом?».
«Нет, не воздали, – тихо говорю, –
От радости про Бога позабыли…
Конечно, я Его благодарю».
Ведь главное, что смерть мы победили!
«Вы видно не усвоили урок, –
Отец Февроний строго отвечает, –
Беда пришла – вам сразу нужен Бог,
А нет беды – потребность исчезает?».
Молчанье. А он-то в общем прав.
И от стыда лицо покрылось краской.
Действительно, менять нам надо нрав,
Иначе не пойдёт на пользу встряска.
Но только как? Секунды даже нет,
Чтоб отдохнуть. Работаем мы оба!
От старых чувств давно простыл и след,
На месте их давно сплошная злоба.
«Я обещаю жизнь всю изменить,
Уж слишком подошли мы близко к краю».
«За вас я буду Господа молить!
Вы будете стараться, точно знаю».
И мы в больницу сразу на такси.
Перекрестил нас батюшка в дорожку,
Разжаты горя страшного тиски,
В себя уже приходим понемножку.
Проходит год, стоим мы у икон,
Ребёнок бегает довольный в Храме.
Забылось всё, как самый страшный сон –
Не дал Господь случиться жуткой драме.
Нет от паденья даже и следа:
Седьмой этаж, а наш ребенок выжил,
А пара трещин… Это – ерунда,
Главной всего, что Бог молитвы слышит!
Мы ходим в Храм – потребность в этом есть,
В кошмаре вера сильно укрепилась.
И Божьих всех даров не перечесть:
Во всём отныне вижу Божью милость.
Теперь уже мы с мужем заодно,
И он приносит снова мне ромашки,
Которые дарил давным-давно,
Меня опять зовёт «своей Наташкой».
Машина не ломается совсем,
Муж в гараже теперь не пропадает.
И на работе нет былых проблем:
Их новая начальница решает.
Далась по вере свыше благодать.
Плохое постепенно рассосалось…
И хочется от счастья мне летать,
Забыла, что на свете есть усталость.
Ю. Зельвинская